Вадим Долинский
(г. Томск, Россия)

В.Д.: — Кисть в руки взял в десять лет, с тех пор пишу, радуюсь сам и стараюсь радовать других. Экспериментирую с техниками и материалами, дабы  работы были своеобразными — а этим секретам в институтах не научат...

«Махаон»: — Вадим, серию работ Вы посвятили известным именам литературы. Однако на Ваших картинах классики выглядят совсем не обычно...

В.Д.: — Классики — это, не скрою, в любой форме гиганты, на плечи которых можно встать, но надо это делать деликатно и достойно. К сожалению, обычная, традиционная форма мало привлекает современное поколение. Феллини говорил, что его зритель умер, а у нового зрителя — клиповое сознание. Думаю, что нынешнюю публику заинтересует классика в новом прочтении, необычной форме.
Всё течёт и меняется, но те, кто меня сотворил как личность, стали и ещё станут героями моих картин.

«Грибоедов»

В.Д.: — Грибоедов всем своим существованием доказал, что такое «ГОРЕ ОТ УМА». Его образ как никогда именно сегодня актуален, заставляет задуматься, и от этого становится страшно — за то, что сегодня честь, совесть и другие добродетели не в чести, и только Богу известно, к чему это может привести…
Грибоедов в прямом смысле за отчизну сложил свою голову. Но бессмертие его — всё-таки прежде дар поэта, что в России всегда было чем-то большим, нежели просто литературным даром. Двойная пара очков — приём в стиле гротеска, что прекрасно подходит его литературному стилю, символ дальнозоркости человека, видевшего дальше своего времени.

«Анна Ахматова»

В.Д.: — «Я живу, как кукушка в часах, Не завидую птицам в лесах. Заведут — и кукую. Знаешь, долю такую Лишь врагу Пожелать я могу», —  написала о себе в 1911-м Анна Ахматова, одна из самых интересных поэтесс. Птица — как бы её душа видимая... Ахматова трагична и прекрасна, гениальна настолько, что более поэт чем поэтесса. Не она, скорее литераторы сотворили из неё герб. А я только почувствовал это и написал. И наверняка напишу её ещё раз иначе, так как её образ неоднозначен.

«Достоевский»

В.Д.: — Произведения Достоевского по глубине и драматизму сродни картинам Рембрандта. И моя картина — как с подсветкой: это свет во мраке.
Центральный образ — это та самая «красота», спасающая мир, не смазливая, а женское начало вообще, вечность, любовь, — всё то, что наполняет нашу жизнь настоящим смыслом.

«Бродский»

В.Д.: — Иосиф Бродский — мой любимый автор, который много раз спасал душу в трудную минуту. Его портрет, как из-за холста, смотрит на нас. Ироничное, мудрое лицо содержит больше поэзии, чем многие современные полки библиотек.
«Из забывших меня можно составить город»... (И. Бродский). От того, что мы его забываем или попросту не знаем, он не становится менее значимым. Моя работа    позволяет зрителю заглянуть в его лицо, как в его творчество — сквозь старый  изорванный холст — и ещё раз вспомнить о мудром поэте, добром ироничном   человеке: «Что сказать о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность». Его книги до сих пор настольные, и не только у меня. Без него я бы уже не был тем, кто я есть сейчас.
______________________________________________________________________

ШАГАМИ ШАГАЛА

Простите меня за нелепости вслух —
Для собственных чувств я неважный пастух.
Хочу подняться, легче чем пух,
Выше птиц и назойливых мух
Туда, где любовь существует для двух,
Как существует для тела дух...

Выползая из склепа, заползаем в склеп,
Лепим счастье из отсутствия бед,
Из слепоты да из лепета,
Лепим, лепим, да вот не лепится!
Высокой веры теряем свет
В чертополохе лет.

Что ж, начинаю опять сначала,
С каприза, с карниза, с причуды, с причала,
С а капелла гула вокзала,
С аритмии прогулок по шпалам,
С мелодии славной, хмельной и усталой,
Бреду по небу шагами Шагала.